Злые вы 

Немного про Glock-17:

Пистолеты марки Glock своим появлением на свет совершили революцию в производстве стрелкового оружия. Какие только легенды о них не ходили — и ходят до сих пор. Брюс Уиллис в роли героя-полицейского Джона МакКлейна в фильме «Крепкий орешек-2» (1990) авторитетно объясняет сотруднику службы безопасности аэропорта, что «Глок» — это немецкий фарфоровый пистолет, который не ловится металлодетекторами и стоит бешеных денег.

На самом деле Glock вовсе не немецкий, а австрийский пистолет, фарфор и керамика в его конструкции отсутствуют совершенно, зато присутствует пластик и в немалом количестве, а пластик всегда был дешевле стали.

Ранее оружейники уже пробовали создавать стрелковое оружие с элементами из пластика. Еще в конце 1960-х — начале 1970-х годов конструкторы немецкой фирмы Heckler & Koch разработали пистолеты моделей VP 70 и P9S , часть деталей у которых были выполнены из пластмассы, вернее из пластических армированных масс. Однако тогда идея не получила одобрения — бытовало мнение, что оружие должно быть из стали, и прочие материалы лишь снижают прочность агрегата.

В 1980 г. австрийские военные решили обновить вооружение и объявили о заказе на разработку нового пистолета, взамен модели фирмы Steуr. Будущая звезда австрийских оружейников, инженер Гастон Глок (Gaston Glock) на тот момент владел маленькой фирмой Glock GmbH, которую сам же и основал еще в 1963 г. в городке Deutsch-Wagram недалеко от Вены. Изначально Глок занимался производством станков для вполне мирных целей, а позже переквалифицировался в производителя военной продукции — боевых ножей, шанцевого инструмента, саперных лопаток, запчастей для пулеметов MG74-3 и MG42 (7,62 мм НАТО), ручных гранат и пулеметных лент. В процессе своей деятельности Глок окончил ферлахское высшее оружейно-техническое училище и решил попробовать свои силы на оружейном поприще. Он не стал сам конструировать пистолет под заказ военных, а набрал команду из оружейников со всей Европы.

Уже через 3 месяца был готов опытный образец 9-мм пистолета, получивший название Glock 17 (поскольку магазин был емкостью 17 патронов). Пройдя испытания, в 1982 г. пистолет был принят на вооружение австрийской армии. Через некоторое время Glock уже состоял на службе в армиях Норвегии и Швеции, а в 1985 г. фирма Гастона Глока начала активно интересоваться американским рынком. В этом же году в штате Джорджия была создана компания по производству продукции фирмы Glock GmbH, и в январе 1986 г. было получение заключительное одобрение по импорту пистолета в Штаты.

Glock положил начало производству «пластиковых» пистолетов. Использование пластика при изготовлении большинства деталей оказалось логичным в мире, где пластмасса уверенно завоевывала позиции в промышленном производстве.

Прежде всего, пластиковый корпус заметно снизил вес пистолета — Glock 17 с полным магазином весит всего 870 грамм. Для сравнения, вес Beretta 92 с магазином на 2 патрона меньше составляет 950 грамм.

Для изготовления рамки и магазина пистолета используется высокопрочный полимер, по типу монокока, который в состоянии выдерживать температуру до 200 градусов. Правда, угрозой остается сильный мороз — если перемерзший Glock неудачно уронить, то он может просто расколоться.

Пластик на порядок долговечнее стали, а стальные детали современных Glock’ов обрабатываются по технологии Теннифер (Tennifer), которая является уникальной разработкой фирмы Glock GmbH. В результате такой обработки поверхность на глубину 0,05 мм приобретает твердость порядка 69 единиц по Роквелу (твердость технических алмазов 71-72). Даже американцы на своих заводах собирают Glock’и только из присланных из Австрии деталей, поскольку эта технология является тщательно охраняемым секретом компании.

Спецобработка деталей делает пистолет исключительно устойчивым к коррозии. Ему не страшна соленая вода и песок. В отличие от многих других пистолетов, Glock может стрелять даже под водой, правда недалеко и несильно.

Байка насчет неуловимости Glock’а для металлодетектора была опровергнута самим Гастоном Глоком. Он лично несколько раз продефилировал с пистолетом в руке через арку металлоискателя в аэропорту на глазах секретаря обороны США Каспера Вайнбергера. Металлоискатель честно указывал на наличие оружия при каждом проходе.

Помимо вышеперечисленного, следует также отметить и другие преимущества Glock’ов, которые оценили и гражданские лица. Все пистолеты этой марки состоят всего лишь из 34 деталей, включая магазин. Детали от одной модели в большинстве своем подходят к остальным моделям Glock’ов. Пластиковая рамка обеспечивает необычно мягкую отдачу. Стреляет Glock точно и кучно, при этом ствол выдерживает до 350 тысяч выстрелов.

Модификации пистолетов марки Glock отличаются в основном калибром, длиной ствола и прицелами.

Горячие споры вызывает пунктик о безопасности Glock’ов. Сторонники этого оружия утверждают, что в США в 99,9% случаях причиной «самострела» с участием пистолетов Glock становится неправильное обращение с ним. Мотивируется это тем, что в пистолете используется система Safe Action — фирменная разработка с УСМ типа DAO (Double Action Only), состоящая из трех независимых предохранителей. Однако согласно официальной статистике, несчастных случаев чересчур много. Особенно в этом отношении прославился Glock 21. Именно эта модель в статистике осечек и самопроизвольной стрельбы занимает первое место, а компания Glock GmbH входит в список из 15 компаний-производителей оружия, которым предъявлены иски о возмещении убытков.

На веб-сайте Гастона Глока сообщается, что только в США его оружие используют 65% государственных структур, крупнейшими из которых являются ФБР, Управление по борьбе с наркотиками и Полицейское управление Нью-Йорка. При этом компания Глока активно продвигает поддержанные пистолеты гражданским лицам. А поддержанные пистолеты они получают у все тех же полицейских в обмен на более новые модели. Вот такой маркетинговый ход. Одна беда. В руки гражданских лиц попадает уже отслужившее свой срок оружие, что опять же приводит к новым жертвам — на сей раз среди мирного, но любящего оружие населения. Естественным образом Глоки расползаются и среди криминального сообщества. Возможно поэтому Glock так часто фигурирует в американских боевиках. Именно Glock’ами вооружены Майкл Дуглас в «Основном инстинкте», Арнольд Шварценеггер в «Стирателе», Томми Ли Джонс в «Беглеце» и т.д.

Надо отметить, что сам господин Глок оказался не менее устойчив, чем его знаменитое оружие. В марте 2003 г. на него было совершено покушение. 70-летний Глок получил 7 ударов по голове резиновым молотком, отлежался в клинике и вернулся на пост главы своей компании. Нападавшим оказался Чарльз Эверт (Charles Ewert), проворовавшийся финансист Глока.

После российско-грузинской войны в августе 2008 года, быть может, впервые за последние полтора десятка лет со всей остротой на повестку дня встал вопрос об эффективности отечественных вооружений и военной техники. Например, тех же средств связи тактического звена, которые не смогли надежно функционировать в боевой обстановке. Дело в том, что разработки ВВТ советского периода заканчиваются, а новые современные образцы исчисляются единицами. Как в этой ситуации поступить? Не прибегнуть ли к закупкам оружия за рубежом? На этот и другие вопросы, волнующие читателей «ВПК», попытались ответить участники «круглого стола», организованного Министерством обороны России и РИА Новости, в том числе и начальник вооружения Вооруженных Сил РФ - заместитель главы военного ведомства генерал армии Владимир Поповкин. Он первым взял слово.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Начну с того, что Министерством обороны был проведен тщательный анализ внутреннего вооруженного конфликта в Чечне, операции по принуждению Грузии к миру, а также локальных войн в Югославии, Ираке, Афганистане. Он показал, что существовавшая до этого структура наших Вооруженных Сил, мягко говоря, не совсем отвечает требованиям и вызовам времени. Имею в виду деление на части постоянной готовности и части сокращенного состава, кадра. Ныне должны быть боеготовы все части.

Мы еще раз посмотрели, на что же способен вероятный противник не только с точки зрения способов и форм ведения вооруженной борьбы, но и в техническом плане. И когда все это сравнили, то поняли: те классические соотношения (наступление - оборона: 3 к 1 и т. д.) сегодня как бы уходят на задний план. А на первый выдвигаются совсем другие критерии, которые определяются наличием современного вооружения и военной техники.

Вместе с тем хотел бы напомнить: наша страна сегодня живет совсем в другую эпоху и самоизолироваться, как это было два десятилетия назад, когда друг другу противостояли две сверхдержавы, уже невозможно. Лишь США и СССР могли позволить себе не экспортировать вооружения, военную технику, а полностью производить все самостоятельно, у себя. Теперь это уходит в прошлое. Да, российский оборонно-промышленный комплекс все еще самодостаточен, а потому в основном мы планируем закупать ВВТ только у него. Но есть сферы, в которых он отстал, причем очень значительно. Словом, в качестве временной меры Минобороны вынуждено было выйти с предложением о закупке некоторых образцов вооружений за рубежом.

При этом нас очень волнует переоснащение оборонных отраслей отечественной промышленности. Не секрет, что экономическая стагнация, продолжавшаяся с середины 80-х до середины 2000-х годов, отрицательно сказалась на технологиях, которые сохранились в ОПК. И сегодня, к сожалению, немного насчитывается предприятий, которые смогли произвести модернизацию своих производственных мощностей. В основном это удалось сделать тем, кто работал на экспорт.

Между тем есть целый ряд проблемных направлений, от которых зависит качество ВВТ: изготовление брони, электронная компонентная база, двигатели практически для всех видов вооружения... Ведь разработка новых образцов невозможна без изменения технологий, закупки передовых технологических линий за рубежом. Потому что, к сожалению, отечественная промышленность, отечественное станкостроение помочь в этом нашему ОПК уже не могут.

Руслан ПУХОВ, директор Центра анализа стратегий и технологий, член Общественного совета при Минобороны:

- США, Великобритания, ряд других государств образуют практически единое англосаксонское военно-промышленное пространство. В этом плане они живут и дышат, как единый организм. Россия ни с кем такого единого военно-промышленного пространства не составляет. Может быть, сейчас оно вновь образуется с Украиной после избрания президентом Виктора Януковича. Хотя мы с ней за последние годы очень сильно друг от друга дистанцировались. Если в середине 90-х годов в Су-30 было несколько десятков комплектующих, которые поступали в Россию из Украины, то сейчас их количество исчисляется единицами: у нас в стране боятся, что поставки могут быть сорваны.

Когда говорят о совместных программах в производстве ВВТ, то надо помнить, что они делаются при полном взаимном доверии стран. То есть должны быть одни друзья и одни враги.

Но зачастую кооперационные программы становятся дороже, нежели иная отечественная разработка. Когда в кооперации каждый «тянет одеяло на себя», скажем, тот же транспортный самолет может обойтись в копеечку.

А когда мы говорим об импорте Израиля, то надо помнить, что он вместе с Египтом участвует в американской программе производства вооружений, на которую те же американцы дают им деньги. Поэтому говоря об импорте, надо знать, что за этим стоит. Реальность порой выглядит по-другому, нежели сухие цифровые показатели.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Закупки за рубежом - это не спонтанное решение одного лица в Министерстве обороны России. Возможно, Александр Александрович Коновалов забыл, что Япония, например, предъявляет претензии на наши острова на Дальнем Востоке. Что есть Калининградский особый район - анклав, с которым нет прямой связи. Как туда будет доставляться все необходимое в случае непредвиденных обстоятельств? Или нам надо разворачивать дополнительные группировки на Сахалине и Курилах, держать там тысячи солдат и офицеров?

Именно анализ, проведенный Генштабом, как раз и показал последовательность того, где надо сегодня закрыть, образно говоря, дыры. И первыми были решения как раз по закупке беспилотных средств, без чего мы не можем обойтись.

Тут справедливо говорилось о средствах связи, разведки. Но где гарантия, что в определенный момент эта связь не перестанет работать? Мы здесь тоже стоим перед очень непростым выбором: что закупать в той же, например, Америке, а что нет. У нас пока не налажены такие доверительные отношения, как в упоминавшихся военно-промышленных кооперациях. И сможем ли мы применять это оружие или нам изготовят его так, что оно в определенный момент окажется небоеспособным благодаря сделанным заранее закладкам или обнулению соответствующих программ? Мы должны заранее учитывать и подобные последствия.

Поэтому хочу сказать со всей ответственностью: Министерство обороны ничего не собирается делать впопыхах, в пожарном порядке. До 2020 года у нас в гособоронзаказе определены 200 наименований приоритетных вооружений - на тех направлениях, где мы действительно хотим совершить прорыв. Причем решить вопрос в пределах выделенных финансовых средств.

Здесь не могу не упомянуть закупки за границей снайперского оружия. Увы, все сравнительные испытания показывают: наше снайперское оружие - это не снайперское оружие. Мы вынуждены его приобретать за рубежом для спецподразделений, для выполнения спецзадач.

Подчеркну еще раз: все решения Минобороны, о которых сегодня говорилось, - это были тщательно продуманные решения. К сожалению, военная область такова, что мы не можем обнародовать ни наши планы применения вооружений, ни прорехи, которые надо закрывать. Все, что мы закупаем за границей, как раз и предназначено для ликвидации этих дыр. Подобные вооружения наш ОПК в течение 2-3 лет, к сожалению, сделать не сможет.

Но условия по контрактам должны предусматривать передачу нам технологий. Это касается и контракта по «Мистралю». Что имеется в виду? Первый корабль строится во Франции, а еще несколько кораблей построят на наших верфях с использованием новейших технологий. Вот почему не могу согласиться с оценкой принимаемых решений о закупке «Мистраля», которые сейчас прозвучали.

Константин МАКИЕНКО, заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий:

- Скорее отсутствие импорта ВВТ для страны не норма. Нормой для России всегда было активное присутствие на рынке вооружений в качестве крупного импортера. Об этом говорят многочисленные примеры из ее истории начиная еще с ХV века, когда в Дании закупалось стрелковое оружие.

Здесь уже говорилось, что и императорская Россия осуществляла крупные закупки вооружений. Практически все наши хорошие корабли, участвовавшие в Русско-японской войне, были построены не в России: «Цесаревич», «Баян», «Боярин», «Варяг» и ряд других. Советский Союз также не все производил сам. Чехословакия, например, специализировалась на выпуске учебно-тренировочных самолетов, в Польше СССР закупал большие десантные корабли. Есть и более экзотический пример: для ракетного комплекса «Целина» импортировались шины из Японии, поскольку советская промышленность шины нужного типоразмера не изготавливала. На советской лодке «Комсомолец» хладон был также японского производства.

Современная Россия тоже не может обойтись без импорта ВВТ. Только следует определиться, где, что и как надо закупать. Как уже отмечалось, необходимо это делать на условиях тендера или конкурса, в идеале приобретать лицензии и технологии, выдвигать встречные требования по инвестированию в нашу экономику, не наносить ущерба собственной оборонной промышленности.

У кого что покупать - вопрос, конечно, сложный. Поскольку здесь мы сталкиваемся с такой проблемой, как стратегическое одиночество России. В военно-политическом смысле мы одиноки, если не брать в расчет страны ОДКБ, которые являются скорее стратегическими пассивами, чем активами. Это проблема Российской Федерации в отличие от императорской России, которая на Западе воспринималась как своя, у которой не было стратегического одиночества. И в этом отношении у нас не так уж много стран, которые на коммерческой основе готовы поделиться с нами вооружениями: Франция, Израиль, Италия.

Германия, к сожалению, не может нам продать воздухонезависимые энергетические установки для подводных лодок из-за внутриполитических ограничений по линии парламента. Еще нам нужны БПЛА, современная экипировка солдата ХХI века, французские электрохимические генераторы на топливных элементах Сименса, современные гидроакустические станции для АПЛ нового поколения, системы уничтожения морских мин по курсу корабля, тепловизоры и трансмиссии для бронетанковой техники, авиационные подвесные оптико-электронные контейнеры и т. д.

Вадим КОЗЮЛИН, научный сотрудник Центра политических исследований России (ПИР-Центра), кандидат политических наук:

- Хотел бы предостеречь участников «круглого стола» от мысли, что импорт вооружений - это очень здорово. На мой взгляд, это скорее вынужденная мера в сегодняшней ситуации, к которой мы пришли в результате известных процессов в последние годы. И цель импорта - не усугубить данную ситуацию, а исправить ее. Независимость в военном производстве - это фактически и независимость для государства в целом, поскольку, как было сказано, у нас сегодня практически отсутствуют надежные союзники.

Между тем идет скрытый процесс замещения отечественных комплектующих импортными, о чем даже оборонные предприятия не очень склонны рассказывать. Некоторые ту же электронику приобретают за рубежом, не заявляя об этом.

В закупках вооружений мы должны брать пример не с Англии и США, а с Индии и Китая. Китай постепенно отказывается от закупок ряда вооружений и скоро мы его уже станем рассматривать как потенциальный источник технологий. А Индия, закупая у нас танки, тратит огромные деньги на разработку собственного танка «Арджун».

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- Конечно, это вопрос переговоров, но речь идет не о миллиарде, а о сотнях миллионов евро. Цена будет определяться той комплектацией, о которой мы договоримся. Кстати, когда «Мистраль» был в Санкт-Петербурге, мы видели, как на его палубу садились два вертолета К-52 и К-226, как они помещались в его ангар, как опускались на нижние палубы.

Подчеркну, что речь идет о пакетной покупке, то есть не об одном корабле, а о нескольких. Есть, правда, вопрос: сколько кораблей будет строиться на наших верфях - два или три? Но прежде чем было принято решение по «Мистралю», поверьте мне, мы провели очень много консультаций с представителями нашей Объединенной судостроительной корпорации и поняли, что проблематично в такие сроки за такую сумму построить нечто подобное. Это признала наша промышленность.

В связи с этим есть смысл привести еще один характерный пример - на сей раз по беспилотным летательным аппаратам. Уже не секрет, что мы потратили несколько миллиардов рублей на их разработку. И что в результате? Сегодня на вооружении Российской армии есть два типа БПЛА. Но они, к сожалению, не удовлетворяют требованиям Министерства обороны и не могут сравниться с теми, что мы закупаем, ни по одному из параметров. Поэтому говорить, что наше вооружение обходится дешевле импортного, сегодня довольно проблематично. Мы уже выходим на внутреннем рынке по многим видам ВВТ на мировые цены. И определяется это в первую очередь стоимостью сырья, всей коммуналки и производительностью труда. Давайте сравним выработку на одного человека в нашей «оборонке» и на Западе. У нас она измеряется десятками тысяч долларов, а там - миллионами. Как у нас может быть продукция дешевле?

Что касается импортных комплектующих, которые якобы, как кто-то сказал, оборонные предприятия вроде бы как тайком устанавливают на свою продукцию, то это не так. В Министерстве обороны данный процесс находится под жестким контролем. И ни одна импортная деталь не будет поставлена, если я как должностное лицо не дам на это согласие. Военные представительства заводов просто этого не разрешат. Скрытая же установка импортных комплектующих просто исключена. Любая продукция проходит тщательную экспертизу на предмет того, как она поведет себя в боевых условиях. И очень большой процент бракуется по разным причинам.

Кроме того, у нас действует соответствующая программа импортозамещения, определен перечень критических технологий, которые надо реализовать в оборонной промышленности для того, чтобы исключить зависимость от зарубежной комплектации. Есть перечень вооружений - стратегические ядерные силы, стратегические оборонительные силы, где импортные комплектации просто в принципе невозможны. Это касается того же ракетного комплекса «Искандер», высокоточного оружия, головок самонаведения, других систем, где мы рисковать просто не можем.

А если взять автомобильную технику или бронетехнику, то мне неважно, какая там система впрыска установлена - наша или «Бош». Это не влияет на обороноспособность. Или взять закупку тех же бронестойких шин для бронетранспортеров. Я в этом не вижу ничего страшного. Конечно, можно построить линию по производству этих шин в России, но она обойдется в триллионы. Таких денег в бюджете страны просто нет. Если посчитать все потребности, которые необходимы на ту же Государственную программу вооружения, то поверьте мне, что эта цифра для нашей страны будет неподъемна. У нас со всех сторон проблемы. Мы хотим содержать такую армию, которая может противостоять самым передовым армиям мира. Но тогда надо посчитать, сколько средств они вкладывают в обороноспособность и сколько мы. И если на это решиться, то мы второй раз придем к 1991 году и народ выйдет на улицу.

И еще такой момент. Когда в прошлом году министр обороны докладывал руководству страны о новом облике армии и связанных с этим проблемах поставки ВВТ, премьер-министром страны Владимиром Владимировичем Путиным было принято решение провести целый ряд совещаний с представителями нашей оборонной промышленности. И такие совещания состоялись. Как и итоговое. Министерство обороны говорило о своих потребностях в ВВТ, в производстве и ключевых технологиях. К сожалению, наша «оборонка» представляет собой наследие тех 80-х годов, когда все было нацелено на массовое производство ВВТ. Тот же Уралвагонзавод в месяц способен был выпустить 1,5 тысячи танков. Но нам сегодня не надо столько. Если учесть, что срок службы танка 20 лет, то в год необходимо всего 200 штук максимум. При этом в стоимость танка закладывается масса самых различных налогов, отчислений на содержание помещений, социалки и т. д.

В Ижмаш, который, как известно, делает стрелковое оружие, доставили очень хороший импортный станок по производству стволов. Но он оказался в цехе размером в четыре футбольных поля. И все это отапливается, освещается, охраняется... Поэтому выпускаемый ствол обходится дороже, нежели закупать его у тех же англичан.

И как раз на совещании у премьер-министра шла речь о том, что же нам делать с нашим ОПК, как его модернизировать, за счет каких ключевых технологий. Где модернизировать, а где строить новые производства - с нуля, с закупкой импортных технологий. В первую очередь они должны обеспечить развитие наших стратегических оборонительных сил с учетом того, что нам надо защищаться от высокоточного оружия, создавать воздушно-космическую оборону. И такие решения тоже приняты.

А не ошибается тот, кто вообще ничего не делает. Не забывайте: мы сейчас очень много делаем по бронетехнике, как бы отказываясь от наших традиционных образцов. Нам надо беречь солдата. Мы уходим в демографическую яму. Поэтому нужна другая, более надежная техника. Почему на БМП все наверху ездят? Потому что при подрыве машины страдают ее экипаж и десант. Значит, нужна другая БМП. А чем мы располагаем для ее создания? Двигателя нет, брони нет, нормальной системы управления нет, снаряда хорошего нет. И везде для их производства нужны новые технологии.

Генерал армии Владимир ПОПОВКИН:

- К этому закону пока очень много вопросов. Он требует совершенствования. Соответствующие предложения Министерство обороны подало. И один из основных вопросов - стоимость продукции. При этом в Минобороны уже разделили тех, кто курирует контракты, и тех, кто проводит конкурсы. Специально создали управление гособоронзаказа, которое собирает отовсюду все конкурсные заявки и проводит само конкурс (аукцион). Провели конкурс, протокол подписали, определили, кто головной исполнитель. Цена уже измениться никак не может. Остается контролировать исполнение.

Кроме того, мы создали у себя Департамент ценообразования. В 2009 году у нас в министерстве был очень большой дефицит средств, приходилось твердо отстаивать ценовую политику. И это дало свои результаты. Ведь с чем порой приходится сталкиваться? Мы прописали в контракте: аванс - 80%. И говорим директору предприятия: приходите, заберите деньги. Нет, идет в банк брать кредит. Почему? Потому что маржа своя. Пришлось вникать и в такие тонкости... Это надо исключать, работать открыто, тогда и результат появится.