Во время российско-афганского конфликта иностранная разведка распространила слухи о "новой тактике русских", придуманной для запугивания нарушителей границы. Якобы на участках пограничных застав, чтобы воздействовать на психику потенциальных шпионов, создается атмосфера фильмов ужасов. Байки об этом по сей день травят порой сотрудники зарубежных спецслужб. Но мало кто знает, что стало невольным источником невероятных слухов...

В 1987 году четыре приятеля проходили срочную службу на туркмено-иранской границе в воинской части, расположенной в районе поселка Серахс. Одним из них был ульяновец Сергей Артамонов:

- Дело шло к Новому году, а наша "четверка" входила в инициативную группу, готовящую праздник для заставы. Я был тогда вожатым службы собак. Со мной еще три организатора-весельчака - водитель, связист и инструктор службы собак. Накануне праздника начальник заставы освободил нас от нарядов, включив лишь в тревожную группу, которая может быть задействована только в случае
незаконного пересечения границы.

Чтобы развеселить сослуживцев, мы придумали небольшое представление со сказочными героями. Меня решили одеть в костюм Красной Шапочки, водителя - в Снегурочку, связиста - в Бабу-Ягу, а инструктора нарядили цыганкой. Костюмы придумывали сами, делали из подручных средств. У меня был самый простой наряд: красная косынка, белая футболка, передник поверх трико и корзиночка в руках. Снегурочке смастерили кофту и юбку из простыни. На голову - шапочку из белой мочалки, перетянутой тесьмой. Для Бабы-Яги и цыганки раздербанили большие черные мочалки и нацепили ребятам на головы. Для цыганки нашли разноцветный платок, соорудили юбку из цветастой шали. Больше всего провозились с Ягой. Надели на связиста серый халат-спецовку, подложили подушку, чтобы горб имитировать, на нос повесили огромные солнцезащитные очки. Всем нам приделали накладную грудь.

Но дальше было самое трудное - макияж. Раскрашивали друг друга акварельными красками и скудной косметикой, которую удалось раздобыть у жен офицеров. Баба-Яга жуть какая страшная вышла. К нам как раз приехал новый замполит с 4-летней дочкой, так ребенок от одного вида "бабули" такую истерику закатил, еле успокоили! Я потихоньку пробрался на склад, чтобы добыть для Яги метелку, но наткнулся на завскладом - азербайджанца Ару. Тот дар речи потерял. Я ему: "Ара, это я - Сергей!" А он: "Вах-вах! А я-то думаю, откуда такой красивый дэвушка у меня на складе появился!.."

В общем, праздник удался. Благодаря стараниям армейского повара и родительским посылкам накрыли неплохой стол. Танцуем, кривляемся, смешим сослуживцев. До Нового года - 5 минут, и вдруг сигнал: "Застава! В ружье!" Нарушитель границу пересек. Думали - ложная сработка, для прикола. Оказалось, нет. Ё-моё, я за голову схватился - ведь вся наша разукрашенная четверка в тревожной группе! А ждать некогда. В праздники на границе велась усиленная охрана, потому что именно в праздники многие перебежчики стараются пересечь кордон.

Размышлять времени не было. В чем были, в том и ринулись в оружейку, схватили "калашниковы". Я за собакой-следовиком побежал. Мой пес Лорд сначала шарахнулся от меня, но после признал по запаху. В маскарадных костюмах сели в "уазик", с нами - начальник заставы, за рулем - Снегурочка. А я так суетился, что даже корзиночку (от Красной Шапочки) зачем-то прихватил. Начальник ругается: "Артамонов, ты что, шпионов пирожками кормить собрался?"

Конечно, у каждого теплилась надежда, что виной сработки стал какой-нибудь пробегающий шакал. Но когда мы увидели провисшие нити колючей проволоки и человеческие следы, сомнений не осталось - нарушитель. Пустили собак по следу, сами, вцепившись в автоматы, побежали за псами. Бежать было трудно, мне мешал передник, связисту-Яге - горб. Так и носились по пограничной полосе, разукрашенные, как придурки. В это время собаки сумели настигнуть нарушителя, повалили его. Он боролся с ними.

Подбегая, я увидел: в его руках блеснуло что-то вроде ножа. "Не двигаться, стрелять буду!" - что есть мочи заорал связист - Баба-Яга. Нарушитель оглянулся на голос и - замер. Глаза у него едва из орбит не вылезли. Мы сначала даже не поняли, почему он так окаменел. А потом дошло: он офонарел, увидев, как на него мчится горбатая бабка с автоматом Калашникова. Следом за ней двухметровая женщина в пролетарской косыночке и переднике. "Вы кто?" - едва смог он выдавить. В общем, сообщили мы по рации дежурному о задержании, потом долго искали, чем связать задержанному руки. Повезло, что армейский ремень был на поясе начальника заставы, а так - хоть передник снимай! Потом нарушителя сдали спецслужбам. Он оказался иранским шпионом, хотя отлично владел русским языком.

Капитан, начальник заставы, потом смеялся, рассказывая нам о допросе.

- Я в шоке, - бормотал нарушитель, - это что, новая тактика Советской армии? Это не граница, а фильм ужасов какой-то!

А потом подумал и добавил:

- Ну и ладно, ведь не каждому выпадает случай, чтоб его задержал такой странный пограничный наряд! Будет что вспомнить.

- Я, признаться, и сам тот Новый год никогда не забуду, - посмеивается Сергей. - И, видно, не только я. Оказалось, нашу погоню тогда видели иранские пограничники. Вот и поползли слухи про новую тактику... Чего только не бывает в Новый год!

Бутылки из сейфа

Геннадий Теплый:
- В предновогодний вечер я и мой друг Федя Лачугин (мы уже были почти дембелями) решили послать молодого солдата за 6 бутылками "Кавказа" в ближайшую винную лавку. Вернулся этот салажонок через полчаса, но с пустым вещмешком. "Это конец, - подумал я. - Скоро в офицерском клубе начнется новогодний бал, придут девочки из гарнизона, а мы заявимся трезвые". Выяcнилось, что солдатика встретил дежурный офицер и забрал все бутылки. Федя, услышав это, почему-то не расстроился: "Я эти сейфы десятками вскрывал. Пронина читать надо. Тащите сюда тазик".

Дверь дежурки мы легко открыли ножом. Сейф оказался обычный. Федя подошел к нему, поднял как ребенка и вынес на лестничную клетку. Мы с тазиком - за ним.

"Ну вот, запоминайте шифр", - сказал Федя и, подняв сейф, обрушил его на бетонный пол. Бутылки внутри даже не успели звякнуть. "Подставляй таз!" - скомандовал Лачугин и перевернул сейф. Из щелей хлынула мутная бурая жидкость. Сейф мы вытерли, поставили на место, закрыли дежурку и быстро выпили содержимое тазика.

Через полчаса в нашу казарму ворвался дежурный офицер. "Ты и ты - ко мне в дежурку", - скомандовал он нам с Федей. "Ваша работа?" - лейтенант ткнул пальцем в раскрытый сейф, забитый осколками бутылок. Кажется, кроме нашего "Кавказа", там была еще какая-то посуда. "Как вы умудрились разбить бутылки внутри сейфа?! Вы чем в него ширяли, шомполом что ли?! - лейтенант был вне себя. - Скажете, как ухитрились, - отпущу. Не скажете - всем "губа". Пришлось рассказать... А тот последний армейский новогодний бал прошел тогда классно...

Как-то перед объездом пограничной территории отряд быстрого реагирования в котором я служил решили попить кофе с отрядом следопыта.Приехали на начальную точку сделали кофю , сидим пьем, все довольны. Вдруг поступает сигнал что в определенном квадрате замечено приближение к государственной границе. Мой отряд в ружьё, прыгаем в джип и по коробке. Я за рулем радист с фельдшером сзади а командир части (КЧ) рядом со мной. отряд следопыта летит впереди.
Тут мне КЧ и говорит шёпотом : слушай а где мой ствол???
Я и отвечаю наверное у радиста сзади лежит.
Он аккуратненько смотрит назад , и говорит мол не нефига его там нет. И его вдруг осиняет...
Говорит мне  мол пулей разворачивайся и лети на начальную точку.
Я так и сделал, приезжаем а его родненький М4 с оптикой лежит именно там где мы пили кофе.
Вот я с него смеялся)))) Я ему ту остановку на кофе ещё долго вспоминал...

...или пальцем преступнику пригразить!!!

Это залёт. 

Три дня
   
   Телефон зазвонил. Я ждал этого, несмотря на позднее время - полдвенадцатого ночи. Последние события не оставляли других вариантов. Я поднял трубку.
   - Армия обороны Израиля, - сообщил телефон приятным женским голосом
автоответчика. - Если вы Олег Вайнберг, наберите ваш личный номер.
   Я набрал. Автоответчик продолжил уже другим голосом, в котором я без труда опознал офицера по связи с резервистами нашей бригады.
   - Повестка номер 8! Экстренная мобилизация! Всем резервистам бригады до
завтрашнего утра прибыть в расположение части! Повторяю...
   Я отключил телефон. После недавнего исламистского переворота в Иордании,
спонсированного Ираном, оружие и инструкторы потекли на территорию
Палестинской автономии рекой. Так что масштабная антитеррористическая
операция на Западном Берегу была лишь вопросом времени. Которое, видимо, и
истекло.
   Из спальни выползла жена и вопросительно посмотрела на меня сонными глазами.
- Да, - ответил я на невысказанный вопрос.
   - Опять?!! Ну сколько можно?! Тебе уже почти сорок! Что, без тебя не справятся? - треснувшим голосом, с трудом сдерживая слезы, отреагировала жена привычными риторическими вопросами.
   Что тут скажешь? Я подошел и обнял ее за плечи.
   - Все обойдется. Не в первый же раз! Месяцок "погуляем" и вернемся. Ты же
знаешь, в нашем батальоне никогда не было потерь, - предпринял я безнадежную
попытку ее успокоить. - Ты меня завтра подкинешь до базы?
Она обреченно кивнула головой.
   - Тогда пошли спать.
   
   Утром, пока жена готовила завтрак, я, уже обрядившись в форму, быстренько отвел детей - младшего в садик, а старшего в школу. Воспитательница, увидев меня в форме, со вздохом сказала:
   - И ты? Мой муж тоже вчера получил. Поосторожней там...
   Младший еще ничего толком не понимал, поэтому его интересовало только,
принесет ли папа домой автомат, как в прошлый раз.
   - Обязательно, - пообещал я, целуя его. - Только слушайся маму.
   Старший же уже соображал и при прощании тихо спросил:
- Папа, это опасно, правда?
   - Правда, на войне всегда опасно. Но со мной ничего не случится, обещаю. Помогай маме с братиком, ладно?
   
   Позавтракав, я быстро собрал вещи. Собственно, сумка на такой случай у меня
всегда заранее собрана, я лишь добавил нижнее белье и купленный утром по
дороге блок сигарет. Много вещей все равно не возьмешь, в БТР и так места мало.
Позвонил маме. Как всегда, соврал, что вызывают на тыловую базу приводить в порядок технику. Она, как всегда, не поверила.
   Потом "обрадовал" шефа.
   - А может, ты как-нибудь слиняешь на этот раз, а, - тоскливо вопросил тот,
намекая, что иначе сроки сдачи проекта горят синим пламенем.
   - Ты о чем? Это же повестка номер 8, а не учения какие-то! Капиталист ты хренов, только о прибылях и думаешь! - мои отношения с шефом всегда отличались предельной откровенностью.
   - Да ладно, это я так... Удачи тебе.
   
   По пути на базу я пытался успокоить жену рассуждениями о том, что, скорее
вcero нами заменят части срочников, чтобы высвободить их для операции. Сам я, конечно, понимал, что этому не бывать, наша бригада на слишком хорошем счету, чтобы ее использовали для такой ерунды.
   Минут через двадцать мы уже были на месте. Жена развернула машину возле ворот базы.
   - Сотовые, наверное, заберут, так что звонить не смогу. Ну все, держись! - я
поцеловал ее и быстро, не оглядываясь, пошел к КПП. Не люблю долгих
прощаний. Лишь предъявляя на воротах удостоверение резервиста, я позволил себе на мгновение скосить глаза в ее сторону. Машина все еще стояла на месте.
   
   Я направился сразу к штабу бригады. Около здания штаба уже были люди, из тех, кто, как и я, живет близко. Остальные будут собираться еще несколько часов. Еще издалека я заметил высокую фигуру Эреза, командира моего родного ремонтно-эвакуационного взвода 3-го батальона и направился прямо к нему. Мы обнялись.
   - А это откуда? - спросил я, похлопывая его по явственно выпирающему пузу. -Полгода назад, на учениях. этого еще не было.
   - Сижу в офисе целыми днями, в спортзал перестал ходить. Вот и результат. Стареем, Олег! - Эрез, в отличие от большинства израильтян, произносил мое имя правильно, с ударением на втором слоге.
   - Ничего, сейчас растрясем жирок! Что слышно?
   - Пока, толком, ничего не понятно. Я тут со вчерашнего вечера околачиваюсь, всех офицеров вызвали еще вчера в полдень. Сначала, вроде, обещали дать три дня на подготовку и учения, а сегодня генштаб потребовал, чтобы мы уже завтра к вечеру были около Шхема. Комбриг с комбатами сейчас совещается, выйдут - узнаем
точно.
   - Неужели будем доставать технику с консервации? Это ж сколько мороки и денег!
- Придется, наверное. Операция планируется фронтового масштаба, наличной техники не хватит. Иди пока, запишись, - Эрез махнул рукой в сторону пустыря за штабом, где в разбитых наспех армейских палатках восседали кадровики.
   Вокруг царил обычный армейский бардак. Слышны были возгласы типа:
- Я же тебе сказал получить сухпай на весь взвод! Что ты мне десять порций принес? Как, больше не дают? А ну, пошли!
   Я, шарахаясь от мечущихся по беспорядочным траекториям взмыленных бойцов бригадной логистики, добрался до нужной палатки. Заполнил, как обычно, кучу бумаг, поставил два десятка подписей, получил, вместо удостоверения резервиста "карточку военнопленного" на французском.
   
   Вернувшись к штабу, я обнаружил там весь наш взвод уже почти в полном
составе. Тепло поздоровался со всеми, особенно с Пашей, моим одногодком, с
которым вместе прошли все "приключения" за последние шестнадцать лет.
- Что, старик, развлечемся напоследок? В следующем году нас уже выкинут из
армии, - поприветствовал я его на русском.
   - Угу, - невесело промычал тот. Видимо жена, известная истеричка, опять устроила
скандал на прощание. Часто встречаясь с ними на гражданке, я всегда поражался
Пашиной терпимости. Как он умудрялся с ней ладить, я не представлял.
- А, Светка опять сказала: "Убьют - домой можешь не возвращаться!"? - я уже давно заметил, что в военной форме меня сразу начинает "пробивать" на черный юмор.
- Типа того, - ответил Паша, на всякий случай, однако, перекрестившись. Дело в
том, что Паша был русским. Не "русским", а именно русским. Приехал двадцать
лет назад с матерью и отчимом-евреем. Посещал православную церковь, и был,
при этом ярым патриотом Израиля, поболее многих евреев. Его выставленный
всегда напоказ нательный крестик вначале несколько напрягал кое-кого из наших
религиозных сослуживцев, но вскоре все привыкли и перестали обращать
внимание.
   Вскоре подошел отлучавшийся в штаб Эрез. Поздоровавшись с теми, кого еще не
видел, он сказал:
   - Идите оформляйтесь, кто еще не успел. Потом на "площадку". У нас много
работы, будем вскрывать "консервы".
   
   Мы собрались на "площадке", где в прорезиненных "презервативах" ждали своего часа все сорок два положенных батальону по штату бронетранспортера. Старые, добрые, знакомые до последнего винтика М-113.
   - Надо сделать это в темпе. Олег, - Эрез обратился ко мне, как к самому старшему. - Организуй группы и приступайте. Я в штаб.
   - Помниться, десять лет назад ты тут обдирал пальцы вместе с нами? - подколол его я.
   - Я тогда был замкомвзвода, - парировал Эрез.
   - Ну а где твой замкомвзвода? - не сдавался я.
   - Отдыхал на Кипре. Должен вернуться первым же самолетом. Звонил недавно,
сказал - к вечеру будет.
   Мы занялись делом. Работы, действительно, было навалом. Сначала надо было
аккуратно отсоединить системы поддержания микроклимата, потом стащить
задубевший от многолетнего стояния брезент "кокона", расстегнув его давно
потерявшие желание это делать "молнии". Затем вывезти БТРы с "площадки",
выстроив их поротно и проверив наличие в них всего, что положено. От пулеметов
с боеприпасами до спальных мешков экипажа. В этом нам помогал прапор с базы.
Часа через четыре, устав, как собаки и таки ободрав руки до крови, мы закончили.
Эрез притащил сухой паек и мы, едва сполоснув руки, бухнулись прямо на
пыльный брезент, разбросанный по "площадке" и набросились на жратву.
   - Перекурим и пойдем получать шмотки, - закончив обед, сказал комвзвода.
   
   Получив в оружейке свое штатное оружие (укороченный М-16 без
"наворотов"), я пристроился к короткой очереди в вещевой склад. Очередь двигалась быстро, на складе просто раздавали готовые мешки со стандартным
'барахлом": разгрузка с пустыми магазинами, каска с броником и всякой полезной
мелочью.
   - Привет! - кивнул я знакомому кладовщику.
   - Олег, - он задержал меня за рукав и понизил голос. - Получили новые
   американские спальники. Очень удобные. Есть несколько лишних. Хочешь?
- Разумеется, - тут же ответил я. В чем была прелесть службы в штабной роте, так
это в близком знакомстве с кладовщиками. Немало проведенных вместе дежурств и
выпитого кофе, не говоря уже о кое-чем покрепче, не прошли даром.
   
   Мы уселись тесной группой в свободном углу ремонтного ангара и занялись
подгонкой снаряжения.
   - Пока мы все вместе, распределим обязанности, - сообщил Эрез, доставая папку
со своими бумагами и надевая очки. - Боевое расписание отличается от обычного.
"Ветераны" наверняка его помнят, а "молодежи" я сейчас объясню.
- "Господа действительные рядовые, несомненно, знают свои обязанности, а господам кандидатам я считаю полезным напомнить", - процитировал я близко к тексту любимую книгу на ухо Паше.
   - Действительно похоже, - улыбнулся тот.
   Я оглядел лица товарищей. Несмотря на улыбки и показную веселость, на них
угадывалось некоторое напряжение. Все же, не на прогулку собираемся.
- Так вот, - продолжал Эрез. - По боевому расписанию взвод делится на две части
- основная и передовая. В каждой роте имеется эвакуационный БТР. В его задачи
входит, во первых, вывоз раненых, а во вторых - техническое сопровождение всех
БТР роты и эвакуация поврежденной техники в батальонный тыл. Для этого
каждой роте мы выделяем по два человека. Командиры передовых экипажей
подготовлены заранее и это Арье, Павел и Олег в первой, второй и третьей роте
соответственно. Сейчас я назначу им пары. Остальные передвигаются со мной в
двух "Питерах" \* "Питер" - ремонтная модификация М-113, с краном *\ вместе с
штабом батальона. Напомню, наши позывные на батальонной частоте - "Замок-1"
и "Замок-2".
   Все это я, конечно, знал. Меня больше волновало кого командир даст мне в
напарники. Эрез долго черкал что то в своих бумагах и наконец объявил свое
решение. Оно меня не очень обрадовало. Он назначил ко мне Ронена, из
"'молодых". Всего года два у нас, срочную служил в тыловой части, специфики
заботы "в поле" не знает. И главное, он не "русский". А ведь так важно, когда в
таких условиях ты можешь переброситься с напарником парой слов на родном
языке! Ну да ладно, не буду спорить с командиром.
   
   Закончив с подгонкой снаряжения, я махнул Ронену:
- Пойдем к нашим новым "хозяевам".
   Мы пошли в соседний ангар, где тусовалась третья рота. Там было полно моих
старых знакомых. Еще издалека я увидел командира роты, который
инструктировал кого то. Впрочем, сейчас мне нужен не он. Поискав глазами, я
обнаружил его заместителя, молодого лейтенанта, с которым не был близко знаком.
   - Привет, - поздоровался я.
   - И тебе, - по прищуру его глаз было ясно, что он мучительно пытается вспомнить
кто я такой.
   - Ты кто? - не вспомнил.
   - Командир твоего эвакуационного БТР, - подсказал я. - Ты мне должен выделить
водителя и двух бойцов.
   - Да, я знаю, - ответил замкомроты. Вдруг его лицо озарилось подозрительной
радостью, как у человека, решившего, наконец, долго мучавший его ребус.
   - О! Давай я тебе засуну, вместо бойцов, автоматический гранатомет с расчетом!
- Засовывать будешь дома, - поспешил я прервать его опасные мечтания грубой
солдатской шуткой. - У меня внутри огромный ящик с запчастями, а снаружи - с
инструментами. И еще надо оставить место для раненых.
   Он помрачнел:
   - Ну ладно, сейчас я тебе кого-нибудь выделю.
   
   Хотя солнце уже склонилось к западу, работы было еще невпроворот. Дело в том,
что наш М-113, при всей его простоте и надежности, имел один недостаток - его
алюминиевая броня пробивалась с близкой дистанции даже из АК-47. Ну не для
такого использования его проектировали пятьдесят лет назад американские
инженеры. И если проблему защиты от РПГ кое-как решили установкой
дополнительных решетчатых экранов, то эту нам приходилось решать самим,
кустарным способом. А именно - обвешиванием БТР мешками с песком.
   Отмазавшись от наиболее тяжелой части работы криво переведенной на иврит
поговоркой: "Старость - не радость, маразм - не оргазм", я залез на плоскую
крышу М-113 и стал привязывать мешки с песком, которые подносили другие
члены экипажа, наполняя их из кучи за ангаром. Уже давно стемнело, когда мы
закончили. Измотанные до предела, все в песке, мы потащились в ангар.
- Личному составу бригады просьба собраться у штаба, - вдруг ожили
громкоговорители.
   - Начальник генштаба приехал, будет речь толкать, - прокомментировал кто-то
осведомленный.
   
   Подойдя к лужайке около штаба я с мыслью: "Какое счастье, что в нашей армии не нужно стоять перед генералом навытяжку!", устало повалился в траву. Дверь штаба открылась и я увидел давно знакомое лицо генерал-лейтенанта. Я с ним часто пересекался еще во время срочной. Он был тогда полковником, заместителем
командующего группировкой наших войск в Южном Ливане. Разок даже пивали
вместе кофе, пережидая в бункере одного из форпостов минометный обстрел.
   Две тысячи бойцов бригады, сидевшие и лежавшие вокруг, встретили
начгенштаба аплодисментами. Речь его была короткой:
   - Я хочу выразить вам благодарность за то, что вы, как всегда, по первому зову,
оставив семьи и работу, пришли на помощь в трудную для страны минуту. Я
поставил вашему командованию боевую задачу. В эти минуты бригада "Голани"
приступает к зачистке от боевиков города Шхем. Вашей бригаде предстоит
принять участие в этой тяжелой и опасной работе. Я уверен, что ваша подготовка и
огромный боевой опыт позволят вам выполнить эту задачу без потерь.
   Проводив начальника генштаба, мы вернулись в ангар. Расстелив спальник
прямо на бетонном полу, я сразу провалился в сон.
   
   Утром, отстреляв на стрельбище базы личное оружие, мы принялись готовить
технику к погрузке на прибывшие тягачи. Все это муторное дело - погрузка, переезд и разгрузка заняло, практически, весь день. Выгружались возле
поселка у "зеленой черты". \* "Зеленая черта" -- линия прекращения огня в 50-м
году, разделяющая еврейские и палестинские территории. *\ Дальше - своим
ходом.
   Уже стемнело, когда вся третья рота собралась на окраине поселка на последний
инструктаж. Командир роты, поставив на высокий камень свой тактический
лэптоп, присоединил к нему портативный проектор и направил его прямо на стену
близлежащего дома. Пользуясь армейской программой ЗД геоинтерфейса, он
подробно разъяснил действия каждого взвода в предстоящей операции.
'Интересно, что сейчас думают жители этого дома?" Я посмотрел на табличку у
входной двери. Она гласила, что в доме проживает семья Фердман. "Что ж,
:покойной ночи, семья Фердман!"
   Когда комроты закончил, я подошел к нему и сообщил, что у меня тоже есть, что
сказать:
   - В принципе, меня интересуют только водители.
   Командир роты кивнул, и я, собрав всех десятерых водителей, подвел их к ближайшему БТРу.
   - Я знаю, что многие из вас не видели бронетранспортер еще со срочной службы.
Поэтому я вам вкратце напомню, что надо делать с этим зверем, чтобы он не сдох в
самый неподходящий момент.
   Я напомнил им азы техобслуживания М-113 - где проверять и куда заливать масло
и воду и так далее.
   - И напоследок - перед каждой поездкой проверять натяжение гусениц. - Я
продемонстрировал два сложенных вместе пальца, вызвав смешки среди зрителей.
- Да, именно так, - я засунул оба пальца между вторым опорным катком и траком. -
Входит - натяжение в порядке, нет - сразу зовем меня.
   
   БТРы батальона выстроились в походный порядок. Я устроился на
командирском сиденье, наполовину высунувшись из верхнего люка. Колонна
миновала КПП. Стоявшие там солдаты махали руками, желая нам удачи. Я помахал
им в ответ.
   Закурил сигарету. Все обычные семейные заботы, заморочки на работе ушли
куда-то на второй план, как будто они вообще принадлежали другому человеку.
- Закрыть люки, - донесся по связи приказ комбата.
   Все правильно. Хотя дорога на Шхем и контролировалась нашими, а по ее
сторонам стояло несколько еврейских поселений, береженого - бог бережет.
   Вполне можно было нарваться на обстрел.
   Я посмотрел на полускрытый темнотой пейзаж. "Земля, истекающая молоком и
медом." Да уж, молоком! А кровью не хотите? Кто тут только кого за последние
четыре тысячи лет не резал! Хананеяне египтян, евреи хананеян, филистимлян и
друг друга в многочисленных гражданских войнах. Потом еще были ассирийцы,
персы, греки, римляне, византийцы, арабы, крестоносцы, турки, британцы, опять
евреи и опять арабы. И каждый из них приносил кровавую жертву этой земле. Вот
и в очередной раз она взалкала крови. Надеюсь, все же не нашей.
   Прервав на этом свои философские размышления, я выбросил окурок и
захлопнул люк. Надвинув на глаза нашлемный прибор ночного видения я
посмотрел в перископы кругового обзора. Колонна бронетранспортеров, быстро
движущаяся по извилистой дороге, через ПНВ выглядела феерически.
   Полюбовавшись этим зрелищем, я вызвал по внутренней связи Рафи, водителя.
Шлемофон молчал. Убедившись, что он подключен, я осторожно, что бы не
удариться об угол двигательного отсека, протянул ногу и легко пнул водителя
ботинком.
   - Да слышу я, слышу, - немедленно отозвался тот. - Задумался просто.
   - Это ты зря, - ответил я. - Башку перегреешь, теплоотвод у кевларовой каски
плохой. Лучше следи за дистанцией.
   - Не переживай, - огрызнулся Рафи.
   
   Двигаясь по пустой ночной дороге, мы за час добрались до цели. Ведущий колонны свернул с дороги на какую-то площадку. Все повторили за ним. К моему
удивлению, последовала команда выходить. Странно, ведь по плану, мы должны
были войти в Шхем с ходу. Видимо, как всегда, какая-то нестыковка.
Выбравшись из БТР, мы с Роненом пошли искать наш ремонтный взвод. Дело в
том, что в "Питерах" полно свободного места и туда можно заснуть не только
   дополнительную еду, но даже и мангал. Так что можно было рассчитывать
поживиться кое-чем повкуснее стандартного армейского рациона. Для солдата, как
известно, главное - пожрать и поспать. Поспать в эту ночь нам вряд ли придется,
так надо хоть пожрать повкуснее.
   Увидев Эреза, я спросил, отчего задержка.
   - Смена задачи, - он уже был в курсе. - Часть боевиков прорвалась из Шхема и
закрепилась в одной из деревень к юго-востоку. Нашему батальону поручили
выбить их оттуда.
   Насчет кое-чего повкуснее мы не ошиблись. Мясо уже жарилось на мангале. Вскоре подошел Арье из первой роты.
   - Кто у нас в третьей роте? Олег и Ронен? Хана вам! - весело обьявил он.
   - Это почему еще? - поинтересовался я.
   - Комбат утвердил сейчас план атаки. Все остальные роты занимают позиции вокруг деревни, а ваша демонстративно входит, что бы притянуть к себе огонь противника и выявить систему обороны, - охотно поделился новостями тот, подмигивая мне.
   Я посмотрел на Ронена. Тот слушал, широко раскрыв глаза.
   - Не пугай младенцев, Арье, - я погрозил ему пальцем.
   - Это стандартный план, - сказал я, обращаясь уже к Ронену. - Никто под огонь нас подставлять не будет, не беспокойся. Впереди пойдет бронированный бульдозер, расчистит дорогу от мин. За ним будет идти танк и подавлять огневые точки. Потом мы, но только до крайних домов. Там высадка и дальше - пешком. Но нас это уже не касается, мы остаемся с техникой.
   
   Обходивший бойцов батальонный раввин протянул нам отпечатанную солдатскую молитву. Поблагодарив его кивком головы, я спрятал ее в нагрудный карман. Я, конечно, неверующий, но на всякий случай...
   
   Мы уже шестой час безвылазно сидели в бронетранспортере, медленно, с перерывами, приближаясь к цели. Тот, кто думает, что боевые действия состоят исключительно из перестрелок и быстрых бросков, ошибается. Они состоят, в основном, из вот таких вот тягостных моментов напряженного ожидания. Когда толком не ясно, что происходит, почему ждем. Мне хоть что-то было видно через перископы командирской башенки. Ронену было хуже. Он, уставясь в глухую стенку десантного отсека, мог довольствоваться лишь невнятными переговорами по рации.
   Сначала, выйдя на исходные, мы ожидали, пока остальные роты займут огневые позиции на господствующих над деревней высотах. Потом наш отряд, состоявший из огромного бронированного "Катерпиллера", трех танков "Меркава-3" из приданного батальону танкового взвода и десяти БТР третьей роты начал медленное продвижение по ведущей в деревню дороге. Она наверняка была заминирована противотанковыми фугасами, поэтому, не доезжая до деревни с километр, бульдозер повернул и принялся проделывать в каменистом грунте новую дорогу, под углом к прежней. Наблюдая за действиями этого монстра, мне подумалось, что если бы в деревне не было мирного населения, то он бы просто проехался по ней вперед-назад полчасика и вопрос был бы решен.
   Маршрут подхода к деревне был выбран так, чтобы почти до самого последнего момента нас прикрывал небольшой холмик. Поэтому деревня пока еще была мне не видна, как и мы из нее. Что не могло не радовать. Финишной точкой маршрута была примостившаяся с краю школа. Наверняка пустая ночью и являвшаяся неплохой позицией для броска внутрь деревни.
   На востоке уже начинал алеть рассвет. Бульдозер вышел на последний участок длиной метров триста на открытом пространстве. Теперь его уже не прикрывал холм. Почти сразу же из деревни потянулись следы трассеров.
   - Есть огневой контакт! - донесся из рации голос командира роты. - Рота, к бою!
   Я, на всякий случай, повторил приказ экипажу. Ронен, которому это все было в новинку и так был бодр. А оба приданных мне бойца продолжали дремать, как ни в чем не бывало. Ладно, пусть еще поспят, нет срочной необходимости в них.
   Вдруг я увидел в перископ яркую огненную точку, быстро перемещавшуюся по ломаной траектории. Ее трудно было не опознать. "Противотанковая ракета, бля..!" - на секунду екнуло сердце, пока я не напомнил себе, что оператор этой штуковины никак не может меня видеть из за холма. Ракета бухнулась в скалу вдали от нашей техники. То ли он промазал, то ли его успели "успокоить" наши снайперы.
   "Катерпиллер", вместе с сопровождавшим его танком, достиг конечной точки маршрута.
   - Автострада открыта! - доложил бульдозерист по рации.
   Настал самый опасный этап - преодоление открытого участка. Я увидел, как передние БТРы роты рванулись на полном газу вперед.
   - Жми! - заорал я по внутреней связи водителю. БТР буквально прыгнул вперед и почти сразу же послышался противный чмокающий звук попадающих по броне пуль.
   - Слышал? - проорал Рафи в шлемофон, выдавливая газ до максимума.
   - Фигня! - ответил я. - Главное, что бы не ПТУР. Жми!
   До вожделенной школы с ее большим двором, огороженным высоким бетонным забором, оставалось меньше сотни метров, когда я вдруг увидел, что впереди идущий БТР стал быстро увеличиваться в размерах.
   - Тормози! - заорал я водителю, но он сам уже тянул рычаги на себя. Вызвавший меня по рации замкомвзвода объяснил мне причину затора. Один из БТРов потерял гусеницу. "Блииин, ну почему сейчас!" - чертыхнулся я, приказывая водителю подъехать к поврежденному БТРу слева, что бы тот прикрывал нас своим корпусом. Остальные БТРы, кое-как объехав поврежденный, продолжили движение, и я увидел всю картину во всей ее "красе". БТР развернуло и его левая гусеница беспомощной лентой лежала в метре за ним. Мы остановились и я полез к заднему люку. Ронен, явно превозмогая страх, заявил:
   - Я с тобой!
   - Сиди пока! - абсолютно незачем было сейчас рисковать обоими.
   Выпрыгнув из заднего люка, я на карачках (повизгивающие, время от времени, пули над головой весьма способствовали этому) подбежал к поврежденному БТРу. Картина была ясна с первого взгляда - натяжной цилиндр был разбит вдребезги. В другом случае я бы особо не волновался - запасной цилиндр у меня был, но не в такой ситуации. На ремонт уйдет, как минимум, час, а тут важна каждая секунда. Того и гляди, из РПГ влепят. Дымовая завеса, поставленная шедшим впереди танком, рассеивалась на глазах. Выпустить людей? Десанту придется бежать сотню метров под обстрелом. А это чревато. Решение созрело почти мгновенно. Только вот что делать с гусеницей? Если оставить здесь, как я ее потом притащу? Нет, возьмем с собой. Подскочив к своему БТРу, я схватил запасенный специально для подобных случаев кусок стального троса и зацепил его одним концом за края крайнего трака, а другим - за крюк на БТРе. Запрыгнув обратно на свое место, я сообщил Рафи:
   - От тебя сейчас потребуется ювелирная работа!
   Выйдя на связь с командиром поврежденного БТРа, я объяснил ему, что мы будем делать. Управлять всем действом изнури было никак не возможно и я решил рискнуть. Открыл верхний люк и, развернув башенку так, что бы крышка люка закрывала меня с направления предположительного огня, наполовину высунулся наружу. Подавая команды водителю, я подогнал наш БТР правым боком к левому боку поврежденного, "подперев", таким образом, тот и лишив его возможности разворота. Теперь все зависело от синхронности действий водителей. Я дал команду и мы двинулись вперед, соприкасаясь бортами. Стремление лишенного одной гусеницы БТРа развернуться влево пресекалось теперь бортом нашего.
   Так мы "сладкой парочкой" и добрались почти до ворот школы. За пару десятков метров до забора я вдруг увидел краем глаза какие-то фигуры слева, у расположенного в отдалении дома. Наших там еще никак не могло быть! Я еще додумывал эту мысль, а руки уже автоматически потянулись к установленному на турели пулемету. Я дал пару коротких очередей в сторону дома. Фигуры больше не появлялись, а мы, наконец, достигли ворот. Вернее, того, что от них осталось. Железные створки, изрешеченные пулями, валялись на земле. Но ширина прохода не позволяла пройти "спаренным" БТРам.
   -Стой! - скомандовал я. Экипаж поврежденного БТРа, кроме водителя, покинул его и умчался внутрь школы. Я осмотрел место предстоящего ремонта. Оно меня почти устраивало, только справа оставался небольшой простреливаемый сектор. Это надо было устранить. Я подбежал к стоявшему в отдалении "Катерпиллеру". Его хозяин, подняв бульдозерный нож на уровень кабины, мог теперь плевать с четырехметровой высоты на любые угрозы. Чем он и занимался, покуривая через открытую форточку бронекабины с чувством выполненного долга.
   - Эй, на башне! - крикнул я бульдозеристу. - Не мог бы ты подвинуть свою бандуру метров на тридцать вперед?
   - Без проблем! - ответил тот, заводя двигатель.
   Вот теперь можно было приступать к работе. Промучавшись, вместе с Роненом и обоими водителями, часа полтора, мы, наконец, заменив цилиндр, натянули гусеницу и загнали оба БТРа во двор школы, присоединившись к остальным.
   Большая часть роты, прорубая снятыми с БТРов молотами и ломами проходы прямо сквозь стены стоящих вплотную к друг другу арабских халуп (что бы не рисковать на узких, кривых улочках), углубилась внутрь деревни. В школе остались только водители, под командованием заместителя командира роты.
   - Иди отдохни пару часов, - сказал он мне. - Вы хорошо поработали. Потом распределю вас на дежурства.
   Я зашел в небольшое, на четыре класса, здание школы. Вошел в один из классов. На ободранной стене висела карта Палестины, от Иордана до моря, без всяких следов присутствия государства Израиль. Рядом же висели карикатуры, изображающие "сионистских оккупантов". В общем, нормальная арабская школа. Интересно, как преподаватели объясняют ученикам, откуда берутся эти самые "оккупанты"? Из под земли, что-ли? Если бы арабы не обманывали сами себя, может и войны давно бы не было.
   Расстелив спальник прямо между партами, я в момент отрубился.
   
   Наступил вечер. Пока, вроде бы, все шло нормально. Два десятка убитых боевиков, столько же пленных и еще полсотни пока укрывались в центре деревни. У нас потерь не было, слава богу. Еще две роты батальона вошли в деревню и присоединились к зачистке.
   Я дежурил на краю стоянки, забравшись в командирскую башенку одного из БТР. Двор школы был довольно ярко освещен фонарем, стоявшим за забором и это было неправильно. О чем и сказал дежурному офицеру.
   - Да, - согласился тот. - Надо это убрать.
   Сказать легко, а как сделать? Лезть на высокий бетонный столб, к тому же стоящий снаружи, никто не собирался. Офицер, связавшись с штабом, предупредил, что сейчас с нашего направления будут слышны выстрелы и подозвал дежурившего с другой стороны стоянки снайпера. Дистанция была ничтожная, метров пятнадцать, но он не попал ни с первого, ни со второго, ни с пятого раза. Яркий свет лампы делал невозможным прицеливание через оптику. Потом попробовал кто-то с коллиматорным прицелом, с тем же результатом - нагло светящий фонарь наотрез отказывался лопаться. Народ начал уже обсуждать более серьезные варианты, включая пулемет. С КП ехидно поинтересовались: с кем это мы тут так долго воюем? Я, наблюдая за всем этим, потихоньку потягивал "Хеннеси" из своей секретной фляжки. То ли благодаря коньяку, то ли еще почему, но и мне захотелось поучаствовать в убиении непокорной лампы. Примостив свой М-16 с простым прицелом прямо поверх турели пулемета, навел его, просто поймав свет от фонаря в дырочку прицела и нажал на спуск. Свет погас. Все удивленно уставились на меня. Кто-то пошутил:
   - Я всегда подозревал, что под названием "ремонтный взвод" скрывается секретный спецназ.
   
   Утром нас с Роненом отправили помогать подносить припасы передовым группам. Пробравшись по "корридору", пробитому в стенах домов, мы оказались в одной из халуп. Она производила удручающее впечатление своей нищетой даже на меня, хотя я и повидал многое. Ронен же просто взирал на это с ужасом.
   - Здесь живут люди? - недоверчиво спросил он.
   - А как же. Вот они, - я указал на, нет, не дверь, а какую-то щель, ведущую в полуподвальное помещение, где, видимо, попросили укрыться проживавшую здесь семью. Оттуда высунулись грязные худые мордашки нескольких детей и пожилой араб, пытавшийся загнать их обратно. Ронен сунул руку в карман:
   - У меня, кажется, осталось несколько шоколадных батончиков.
   Пришлось схватить его за руку:
   - Даже не думай! Молодой ты еще, глупый! Хочешь через несколько дней узнать из СМИ, что ты раздавал арабским детям отравленные шоколадки? Мы это уже проходили! Иди лучше, передай ящики дежурному.
   В это время ко мне нерешительно подошел старик. Видимо, из-за моего возраста и бороды принял меня за начальство. Он, волнуясь, спросил на очень ломанном иврите, перемежая речь арабскими словами:
   - Господин, ваши солдаты сломали нам стену в комнате. Мне не на что починить ее. Мы получим компенсацию?
   "Это вряд ли. Даже если что-то и выделят, деньги получит местное руководство. И делиться явно не будет." - подумал я. Хоть это были, вроде бы и враги, но какое-то не очень свойственное мне чувство жалости овладело мной. Детей жалко, хоть и вырастут они, наверняка, такими же бандюгами. Я достал из кошелька припрятанные после загранпоездок остатки валюты. Всегда остается какая-нибудь мелочь. Я вытащил две бумажки по пятьдесят евро и, оглянувшись по сторонам - если увидят арабы, завтра старику свернут шею за сотрудничество с оккупантами, - протянул ему обе. Старик радостно закивал - это для него была немаленькая сумма.
   - Чего же вы так бедно живете? - спрашиваю. - Куда делись миллиарды европейской и саудовской помощи?
   - Вы сами виноваты, - ответил осмелевший старик. Этого я и ожидал, но дальше он меня удивил:
   - Зачем вы в девяносто четвертом притащили нам этого козла из Туниса? С вас и спрос.
   "А ведь он прав!" - согласился я. - "Под американским давлением срочно искали партнера по писсь процессу. И не нашли никого лучше, чем тунисского сидельца Арафата. Своими руками утвердили его и его людей у власти в Палестине. И сразу же половина его команды вернулась к старому, взявшись за оружие, а вторая половина, поумнее, оценила преимущества сидения на ответственных постах и принялась активно прикарманивать зарубежную помощь и брать взятки с местного населения. И вот мы опять здесь, и опять не на туристическом автобусе, а на БТРе."
   
   Вернувшись к стоянке, я наткнулся на командира роты.
   - Ты то мне и нужен! - подозвал он меня. - Есть дело. Сможешь отвезти арестованного боевика на базу ШАБАКа? \* ШАБАК - сокращение от Шерут Битахон Клалит - Общая Служба Безопасности, или, по простому, контрразведка *\ Ну, ты знаешь, слева от КПП.
   Я кивнул:
   - Не проблема, прокатимся.
   - Очень хорошо. А то у меня свободных людей нет, а его срочно требуют.
   Я растолкал свой дремлющий в теньке экипаж:
   - Вставайте, едем!
   - Куда это еще? - подозрительно спросонья спросил водитель Рафи.
   - Домой! - пошутил я. - Ну, почти, до КПП.
   Обоих своих "бойцов" я послал привести арестованного. Они притащили средних лет араба, со связанными руками и повязкой на глазах. Мы принялись затаскивать его в БТР.
   - Вы меня везете к врачу? - вдруг заявил он на хорошем иврите. - У меня больная спина, мне срочно нужен врач.
   - Ага, к врачу, не переживай, - ответил я. Известный способ потянуть время. Кто-нибудь добренький, может быть, и повелся бы на это. Но не я.
   
   Промчавшись по пустой дороге, мы через час были уже у КПП. За ним текла обычная мирная жизнь, как будто никакой войны и нет. Хотя нет, вон тусуется демонстрация нашей пятой колонны, со стандартными лозунгами в руках: "Мир - сейчас", "Нет военным преступлениям" и так далее. Так и хочется полоснуть из пулемета, ей-богу. Возле них ошивалась журналистка с лицом проженной бл..ди и крупной надписью на кокетливо надетом бронежилете: Би-Би-Си. Ну, естественно, за КПП ее не пускают, там закрытая военная зона. Журналистка хищно посмотрела на нас и что-то сказала своему оператору.
   - Рафи, проезжай побыстрее, а то сейчас вцепится, - сказал я.
   Водитель дал газ и мы вскоре оказались у цели. Сдав арестанта, зашли в армейскую лавочку, чтобы пополнить запас сигарет и прочей мелочи, по длинному списку, составленному ребятами из роты. Закончив с покупками, мы прошли мимо бетонного забора, вдоль которого сидели, в ожидании допроса, связанные боевики. Один из них курил, держа сигарету скованными руками. Кто-то из "добреньких" угостил, невзирая на однозначный запрет. Рафи на ходу выбил ногой сигарету из рук боевика, сказав ему что-то по арабски.
   - Что ты ему сказал? - поинтересовался я.
   - Что курить вредно.
   Правильно, нечего расслабляться перед допросом.
   
   Мы уже почти подошли к БТРу, когда неожиданно заработала сирена системы предупреждения о ракетном нападении. "Чего это вдруг? Откуда? Неужели боевики протащили в Шхем "Грады"? Или это, не дай бог, что-нибудь более глобальное?" - что-то это мне совсем не нравилось. Где у них тут бомбоубежища, мы понятия не имели, а счет времени мог идти на секунды. Поэтому мы с Рафи просто забежали в щель между нашим БТРом и стеной здания, около которого припарковались. Вообще-то, особой причины паниковать не было, у нас самая плотная пятиступенчатая ПРО в мире. От РЗСО защищала система "Железный Купол", от тактических ракет - "Праща Давида", а от баллистических - трехступенчатая система, состоявшая из низковысотных "Пэтриотов", средневысотных "Стрел 2 и 3" и подогнанных американцами к нашим берегам эсминцев с заатмосферной системой "Иджис". Пробить такую защиту было бы довольно проблематично. Немного успокоившись от таких мыслей, я увидел в небе шесть дымных следов. Судя по всему, это были противоракеты, стартовавшие в нескольких километрах от нас. Следы быстро тянулись к востоку. "Шесть сразу, значит это или "Железный Купол" или "Праща Давида". В любом случае, атакующие ракеты - не баллистические. Что уже радует."
   Рафи не удержался и высунул голову, провожая ракеты взглядом. И в тот же момент на его темных солнцезащитных очках появилось отражение второго солнца. Тени на стене стали неестественно четкими. Рафи, вскрикнув, схватился за глаза. Я лишь в ужасе вжался сильнее в стенку бронетранспортера, уже понимая, что ЭТО было. Многочисленные занятия по гражданской обороне, начиная еще с советской школы, не оставляли сомнений. В течении нескольких секунд случились еще две вспышки, судя по меньшей четкости теней, более удаленные. Сказать, что я был в шоке от происходящего - значит, не сказать ничего. Только билась мысль: "Доигрались в переговоры с Ираном! Спасибо чернож..мордому президенту. Нобелевский лауреат, мля, а бомбы теперь на нас падают! Что же теперь с нами будет?!!!" Примерно минуты через полторы-две до нас добралась ударная волна, которая, впрочем, вызвала лишь дребезжание стекол. Быстро произведя в уме расчет, я вычислил, что эпицентр первого взрыва был в 30 - 35 километрах к востоку от нас. То есть, почти на границе с Иорданией. Очень странно.
   Поборов, наконец, страх, выглянул из-за БТРа. Ожидаемых ядерных грибов не было. На востоке алели три светящихся облака, почему-то на значительной высоте над землей. Еще страннее. Вряд ли взрывы на такой высоте могли нанести значительные повреждения. В чем же тогда смысл?
   Я вдруг обратил внимание на оглушающую тишину вокруг. Не работал ни один двигатель, не доносилось ни единственного искусственного шума. Смутные подозрения зародились у меня. Я заскочил в БТР и кинулся к рации. Она не работала. Протиснулся на водительское место и попытался дрожащими пальцами завести двигатель. Получилось, с третьей попытки. Вылез обратно и увидел, как один из срочников мучает свой абсолютно мертвый мобильник. Кто-то безуспешно пытался завести новенькую, набитую электроникой, легковушку. Догадка подтверждалась - электромагнитный импульс! Вся электроника сдохла. В моем древнем БТРе никакой электроники и в помине не было, а вся проводка толщиной с полпальца. Вот он и завелся. Но почему такой мощный импульс? Расстояние-то большое.
   Первым порывом, после того, как я понял, что атака закончилась и взрывы произошли далеко от центра страны, было немедленно вернуться в батальон. Он километров на пятнадцать ближе к эпицентру. Могут быть пострадавшие, особенно те, кто смотрел в этот момент в небо. Но связи то нет! Значит, надо здесь разузнать обстановку. Кстати, а что с Рафи?
   - Ты как? Как глаза? - спросил я его.
   - Да я-то нормально, поморгал немного и все.
   - Тогда пошли в штаб, попробуем узнать что и как.
   В штабе творился бардак. Ни одно из устройств связи не работало. Ни проводные, ни, тем более, беспроводные. Повертевшись там с час, мы уже собрались ехать, когда один сообразительный связист догадался достать из чулана древние дисковые телефоны, хранившиеся там черт знает сколько лет. Подсоединив их вместо сгоревших современных, смог установить связь с Генштабом. В результате его разговора с кем-то из его тамошних знакомых, кое-что прояснилось. По оценкам специалистов, взрывы были высотные, километров тридцать. Мощность каждого 20-25 килотонн. Доставлены они были туда, предположительно, тактическими ракетами типа "Зильзаль-3" иранского производства, стартовавшими с территории Иордании и сработавшими на наивысшей точке траектории, до перехвата их противоракетами. Из какой страны были доставлены боеголовки, тоже не вызывало сомнений. Кроме Ирана, ядерными технологиями пока никто не владел. Сами иранцы пока, правда, категорически отрицали свою причастность к событиям. Но вряд ли это им поможет.
   Беспокойство вызывало другое. Сами взрывы произошли над долиной реки Иордан и прямого ущерба почти не причинили. Разве что десятку арабских деревень в округе. Мы, правда, потеряли два боевых самолета и десяток БПЛА, находившихся в воздухе. Но, по мнению специалистов, электромагнитный импульс на несколько порядков превосходил ожидаемый от взрывов такой мощности. Видимо, были применены боеприпасы специальной конструкции, рассчитанной именно на это. Скорее всего, иранцы, не надеясь пробить нашу ПРО и поразить центр Израиля, решили таким хитрым способом лишить наши войска технологического преимущества. И это им удалось. Беспроводная связь была нарушена на всей территории Израиля, проводная на восточной ее половине. Сгорели многие линии ЛЭП и некоторые электростанции, подача электроэнергии по всей стране была нарушена. И, самое главное, в полосе шириной 20-30 километров от реки Иордан была выведена из строя вся военная техника, содержавшая электронные компоненты. Более того, в атмосфере образовалось ионизированное облако, наводившее мощнейшие помехи и исключавшее, по прогнозу Генштаба, возможность применения радиосвязи, авиации и другой высокотехнологичной техники в районе иорданской границы в течении не менее чем трех дней. Сопоставив это с данными разведки, зарегистрировавшей в последние дни концентрацию значительных сил, по ту сторону Иордана, можно было прийти к неутешительным выводам. Силы состояли из подразделений новой "исламской" иорданской армии и сирийского и иранского контингентов, прибывших на помощь после переворота. Можно ожидать, что они, пользуясь временной беспомощностью израильской армии, попытаются прорваться в центр страны. А ведь есть еще "Хизбалла" на севере, "Хамас" на юге, два миллиона палестинцев в центре и миллион израильских арабов. Это будет конец. Поэтому Генштаб обращался ко всем подразделениям, находившимся около восточной границы, с требованием перекрыть основные дороги, ведущие к центру страны, дав время на тотальную мобилизацию. Вот и наша боевая задача, пора в путь. Мы с Рафи побежали к БТРу. Посмотрев в небо, я обнаружил очень высоко пять белых полос, тянущихся с запада на восток. Предположительная точка их начала должна была быть где-то у побережья. "Ага, пипец персам!" - мстительно подумал я. Это, видимо, был наш ответ. "Но почему всего пять? Наверное, решили только точечно ударить по отдельным иранским ядерным объектам." Новая баллистическая ракета "Иерихон - 3" позволяла с точностью до десятков метров положить ядерную боеголовку малой мощности прямо на нужный объект. На большее, видимо, правительство не решилось. Все таки, ядерная атака была не совсем "настоящая" - взрывы-то высотные. Прямого ущерба, а главное - радиоактивного заражения, нет. Значит, и отвечать в полную силу по гражданским объектам как-то не с руки. И на границе, надо полагать, тактическое ЯО применено не будет - во первых, нечем - самолеты-то не летают, а во вторых, учитывая размеры нашей страны это будет просто самоубийство.
   
   Наш бронетранспортер со всей возможной скоростью несся на восток. После очередного поворота я заметил толпу арабов, собравшихся у вьезда в одну из деревень, в паре сотен метров от дороги. Посреди толпы стояли несколько людей в камуфляже и размахивали "Калашами". "Точно, знали что-то заранее, козлы! Уже готовятся!" - подумал я и дал очередь из пулемета.
   - Ты чего? - заорал мне Рафи, видимо, плохо рассмотревший происходящее. - Это же просто мирные жители!
   - Нет уже никаких мирных жителей! Началась тотальная война, ты еще не понял? И если за следующим поворотом такая толпа будет стоять на дороге - ты намотаешь их на гусеницы!
   
   У одного из еврейских поселений мы притормозили около машущей нам винтовками группы поселенцев. Я быстро объяснил им обстановку.
   - В общем, связи нет и еще долго не будет, свободных подразделений тоже нет. Вряд ли армия сможет оказать вам помощь в ближайшее время, - подвел я неутешительный итог.
   - Не нужна нам помощь, главное, чтобы не мешали! - ответил один из них, хищно посматривая на притулившуюся на соседнем холме арабскую деревушку.
   "Кажется, скоро на пару деревень в округе станет меньше", - безразлично подумал я, разглядывая суровые бородатые лица поселенцев. Сейчас они припомнят арабам старые обиды. Впрочем, не мы это начали.
   
   Добравшись до батальона, мы обнаружили, что ничего страшного здесь не случилось. Все же, дистанция до эпицентра и тут была приличная. Пострадавших не было. Танки, конечно, сдохли, слишком они были новые. А БТРы завелись.
   Комбат с мрачным лицом выслушал мой доклад и развернул карту. Слава богу, наши офицеры уже в возрасте, помнят еще, как карту читать. А то молодежь, избалованная всякими GPS-ами, уже не очень-то в этом и разбирается. Комбат, посовещавшись с офицерами штаба, ткнул пальцем в точку на карте. Перекресток 90-го шоссе, идущего вдоль реки Иордан и дороги, ведущей к центру. Близко от эпицентра первого взрыва и недалеко от нашего нынешнего местоположения. Там, по мнению офицеров, и было одно из вероятных мест переправы противника через реку.
   Быстро свернув операцию в деревне, батальон на всех сохранивших способность к передвижению транспортных средствах (а, кроме БТРов, это были лишь пара старых грузовиков с боеприпасами), начал выдвигаться к цели. Километрах в пяти от границы мы выехали на начало спуска с горной гряды к долине реки Иордан и остановились. Я достал бинокль и, встав ногами на крышу БТРа, осмотрел открывшуюся перспективу. Стала ясна причина остановки - мы опоздали!
   Оба берега Иордана были покрыты массой людей и техники. Не менее двух сотен танков, насколько я мог рассмотреть в бинокль, старые Т-55. Наверное, сирийцы, перетряхнув свои ржавые запасы, собрали из каждых трех один работающий. Но и их нам остановить нечем! Новейшие противотанковые ракеты "Гиль" превратились в бесполезный хлам. Танков у нас нет. Авиационной поддержки не будет. Оставались несколько десятков гранатометов "Лау" и "РПГ". А там еще пехоты на полноценную дивизию! Часть сил противника уже переправилась на наш берег, организовав плацдарм. Скоро переправятся и остальные и через пару часов будут здесь.
   Комбат подозвал к себе командира саперного взвода и показал ему на что-то рукой. Проследив взглядом, я увидел там громадный валун, венчавший собой левый склон над узкой горной дорогой. Свалить его на дорогу! Отличная идея, завал поможет нам продержаться еще несколько дополнительных часов.
   
   Через час подготовка к обороне была закончена. Валун заминирован, батальон рассредоточился по склонам ущелья над дорогой, оборудовав огневые позиции. Комбат собрал весь личный состав. Он был краток:
   - Вы все взрослые люди и все понимаете сами. Там, - комбат показал рукой на запад, - в нескольких десятках километров - наши семьи. Больше мне добавить нечего.
   Действительно, что еще нужно добавлять? Все понимали, что будет, если ЭТИ прорвутся ТУДА. И, поэтому, мы должны лечь ЗДЕСЬ.
   Спев молитву "Шма, Исраэль" бойцы разошлись по позициям.
   
   "История любит повторяться", - думал я, наблюдая, как танковая колонна медленно ползла вверх по дороге. "Когда-то триста спартанцев задержали огромную армию персов. Нас тоже чуть больше трехсот и с той стороны опять персы, хоть и частично. Конец тоже, видимо, предсказуем."
   Страха, как ни странно, не было. То ли я уже незаметно подсознательно смирился с такой судьбой, то ли психика отказывалась всерьез воспринимать происходящее, считая это наваждением, которое скоро рассеется. Странная штука, эта психика.
   Когда передовой танк достиг нужной точки, в ущелье гулко бухнул взрыв и огромный валун, в сопровождении кучи камней поменьше, резво покатился вниз. Он достиг дороги и с огромным грохотом раскололся на несколько больших и тысячи мелких осколков, похоронив под собой три-четыре передних танка. Путь был перекрыт.
   У противника заняло с полчаса сориентироваться в изменившейся обстановке. Несколько танков наугад стали обстреливать склоны ущелья, а потом через завал пошла пехота. После того, как первые несколько рот, настороженно оглядываясь по сторонам, перебрались на другую сторону, взлетела зеленая ракета и наши бойцы открыли по ним кинжальный огонь с замаскированных на склонах позиций. Несколько танков, находившихся неподалеку от завала, загорелись от попаданий противотанковых гранат.
   Через некоторое время противник подтянул артиллерию и минометы и принялся за методичный обстрел. Большого ущерба он нам не нанес - скалистые склоны хорошо защищали от случайных осколков, да и артиллерии было не очень много, но первые потери появились. Под прикрытием артналета вражеские саперы попытались подойти к завалу и заложить заряды для расчистки, но были отогнаны огнем. Сообразив, наконец, что в лоб тут не пройти, отряды противника, отойдя с километр к северу и югу, начали карабкаться на склоны, намереваясь взять нас в клещи.
   Из моего БТРа, с трудом загнанного на одну из многочисленных террас на правом склоне и замаскированного камнями, этого видно не было, но связные заранее сообщили об обходном маневре. "Значит, скоро и мы вступим в бой", - комбат разместил все БТРы в тылу основных сил батальона как раз на случай возможного окружения. "Очень хотелось бы все же выжить и вернуться домой, к семье. Может быть, все-таки, продержимся до подхода подкреплений?" - билась в мозгу слабая надежда. Сообщение о встрече с противником было сразу же отправлено в тыл с одним из бронетранспортеров, но здравый смысл подсказывал, что помочь нам будет некому и нечем. В полукилометре из ложбины показались первые атакующие. "Началось", - подумал я, разворачивая пулемет.
   Следующие три часа отложились у меня в памяти, в основном, пьянящим запахом сгоревшего пороха. Они атаковали и атаковали, в коротких перерывах засыпая нас минами из легких минометов. Потом противник, просочившись по ложбинам, обошел нас сзади. К этому времени я уже был легко ранен осколком в левую руку, но наложил пластырь и забыл про рану. Не до этого. Из нашего экипажа в живых остались до сих пор только мы с Роненом. Трое остальных неподвижно лежали в разных позах на окрестных камнях. В наступившей уже темноте блеснула яркая вспышка и донесся грохот сильного взрыва. "Рванули завал!" - раз так, значит там уже некому им помешать. Я огляделся, пытаясь обнаружить признаки присутствия какой-либо организации обороны, увидеть хоть кого-нибудь из командиров. Напрасно. Батальон перестал существовать как боевая еденица. Тут и там еще раздавалась стрельба, но было понятно, что это последние очаги сопротивления. В тусклом свете луны я увидел на соседнем пригорке очередную группу арабов. Мой пулемет выплюнул десяток патронов и замолчал. Все, это была последняя коробка, больше боеприпасов нет.
   Вражеская группа спустилась в ложбинку перед нашей террасой. Пришла пора отправить им последний "подарок". Еще опъяненный боем, я протиснулся на место водителя и завел двигатель. Вытянул ручку постоянного газа и, уже поднявшись на крышу, ударом ноги перевел рычаг на первую передачу. БТР, разбрасывая камни, рванулся вперед, а я спрыгнул с его крыши. Проехав пару метров до края террасы, тот рухнул вниз. Оставалось надеяться, что он хоть кого-нибудь придавил.
   Постанывая от полученных при падении ушибов, я, махнув рукой Ронену, поковылял к следующему гребню, за которым были укрыты грузовики и часть штабной роты. Там еще мог кто-то оставаться. Мы перевалили через гребень только затем, чтобы убедиться в обратном. По относительно ровной площадке сновало не менее сотни вражеских солдат, занимавшихся сбором уцелевшего снаряжения. Я разглядел в сумраке два стоящих рядом грузовика - бензовоз и машину с боеприпасами. На ней оставалось несколько ящиков со скончавшимися от электромагнитного импульса противотанковыми ракетами "Гиль". Электроника на них сдохла, но заряд то никуда не делся! Значит, можно устроить небольшой фейерверк. Вернее, траурный салют в честь нашего погибшего батальона.
   Я стянул с плеча свой последний аргумент - одноразовый гранатомет "Лау". Пристроив трубу на плече, тщательно прицелился. Расстояние было метров восемьдесят, а стрелял я из "Лау" единственный раз много лет назад на учениях. Как бы не промахнуться.
   Ракета, оставляя после себя облако дыма, плавно ушла к цели. Раздался несильный взрыв, и сразу же за ним еще несколько. Потревоженные моим "Лау" ракеты стартовали из контейнеров, разлетаясь во все стороны и почти сразу же взрываясь. Часть из них пробили стоявший рядом бензовоз и он взорвался. Площадка превратилась в филиал ада. Нас с Роненом спасла лишь высота гребня.
   Мы устало привалились к скальному выступу, укрываясь от бушующего внизу огня. Какая-то апатия овладела мной. Что мы еще можем сделать? С двумя жалкими М-16 и парой магазинов к ним? Краем глаза, сквозь разлом в скале, я видел, что колонна противника начала медленное продвижение через остатки завала. Что ж, мы задержали их на полсуток. Тем более, что ночью они далеко не продвинутся. Достойная цена за гибель батальона. Осталось подождать, пока сюда подойдут солдаты противника и присоединят и нас к нашим погибшим товарищам.
   
   Шли минуты, но никто не подходил. Может быть опасались пышущей жаром площадки, а может просто прошли мимо. Я начал немного приходить в себя. "Если здесь мы уже ничего не можем сделать, то надо идти в тыл. Черт знает, что там будет твориться, а там наши семьи", - пришла в голову первая здравая мысль. Пока ночь, можно попытаться уйти отсюда. Я сказал об этом Ронену и тот согласился. Мы встали и, скрываясь в ложбинах, поплелись на запад.
   
   К вечеру второго дня нам удалось уйти довольно далеко, как ни странно, не наткнувшись на врагов. Видимо, те двигались, в основном по дорогам, а мы, наоборот, избегали их. Но, хоть у меня и была карта, все же, в какой-то момент окончательно потеряли ориентацию. Остановившись на вершине одного из холмов и отхлебывая из фляги последние остававшиеся в ней глотки воды, я попытался опознать хоть какие-нибудь ориентиры. Все же примерно представлял, где мы должны находиться. По всему выходило, что обратной стороны холма должен уже быть виден городок Ариэль. Ронен пошел посмотреть. Когда он обогнул скалу на вершине холма, раздалась автоматная очередь. Я стремительно обернулся, чтобы увидеть распростертое на земле тело Ронена, пробитое в нескольких местах пулями. Было видно, что он мертв. Схватив поудобнее М-16, подбежал к краю скалы и осторожно выглянул. Метрах в пятидесяти, на вершине соседнего холмика, я обнаружил вооруженную группу арабов, пять человек. Судя по одежде - местные жители. Они резво бежали через впадину между холмами к нам. Залезая выше по скале, я достал из подсумка единственную имевшуюся у меня гранату. Услышав голоса внизу, я мысленно извинился перед Роненом и отправил "подарок". После того, как грохнул взрыв, я высунулся из-за скалы. Трое лежали неподвижно, а двое, крича, катались по земле. Пристроив на камне карабин, я прекратил их мучения. Спустился вниз, завалил камнями тело Ронена. Будем надеяться, что положение позволит вернуться и забрать его. Если, конечно, я сам выберусь. Быстро обыскал боевиков, забрал пару фляг с водой и побрел дальше.
   
   Переночевав в какой-то лощине, утром я с трудом поднялся на ноги. Меня лихорадило. Царапина на руке вспухла. "Видимо, заражение, блин!" - запаниковал я. "Долго я теперь не продержусь, антибиотиков то у меня нет!"
   Я прислушался. Явственно доносились звуки боя, причем с нескольких сторон сразу. Это меня приободрило, значит, все не так плохо, как мне уже стало казаться. Преодолевая слабость организма, я продолжил движение.
   Через несколько часов, я присел на камень. Жарко палило солнце. Каску я уже давно выбросил, как и бронежилет, разгрузку и почти все остальные вещи, поэтому замотал голову майкой. Сил двигаться дальше больше не оставалось. Внезапно я расслышал очень знакомый гул. Из-за холма в паре километров от меня вынырнул вертолет "Апач" и отработал по кому-то ракетами. "Значит, помехи уже не действуют! Наши где-то рядом!" Неизвестно откуда взялись силы и я побежал дальше.
   Через полчаса я, перевалив очередной гребень, увидел дорогу, на которой стояла колонна смутно знакомых танков. "Центурионы!" - наконец опознал их. Я считал, что их давно уже выбросили со складов. Видимо, обстановка заставила достать даже такую древность. Между танками стояли солдаты в такой знакомой форме. Я, закричав и размахивая сорванной с головы майкой, побежал к ним по склону. Споткнулся и упал. Увидев, как ко мне бегут люди, со спокойной совестью потерял сознание.
   
   Через два дня, после небольшой операции, накачанный по самую макушку антибиотиками, я валялся на госпитальной койке. В палату зашел офицер по кадрам, с которым я разговаривал вчера, после операции.
   - Ну, как самочувствие? - поздоровавшись, спросил тот.
   - Нормально. Через день-два буду совершенно здоров. Направьте меня в часть.
   Офицер грустно сказал:
   - В какую часть? Из твоего батальона, на сегодняшний день, обнаруженно живыми всего 16 человек. Да и положение уже не критическое, мы наступаем.
   Да, я уже был в курсе последних событий. Все утро смотрел передачи заработавшего со вчерашнего вечера телевидения. Ситуация была невеселая, но не настолько, насколько можно было предположить. Самыми тяжелыми были первые двое суток. "Хизбалла" с севера и "Хамас" с юга сразу же начали массированный ракетный обстрел, с целью сорвать мобилизацию. Разрекламированные противоракетные системы не работали по причине помех и поэтому жертв было много. Но попытки проникновения с той же целью множества мелких диверсионных групп были, хоть и с трудом, пресечены. Все же, и на границе с Ливаном и на границе с Газой было довольно много наших войск и техника там почти не пострадала от электромагнитного импульса. Поэтому Газа уже была оккупирована. Вернее то, что от нее осталось. В данной ситуации правительство справедливо решило не ограничивать применение тяжелых вооружений.
   На границе с Сирией, как ни странно, было тихо. Видимо, сирийцы решили излишне не рисковать, чтобы не попасть под ядерную "раздачу" и ограничились посылкой экспедиционных сил в Иорданию.
   Основные же "ударные" силы антиизраильской коалиции, переправившись в пяти местах через Иордан, были задержаны на небольшое, но крайне критическое время незначительными израильскими силами, такими, как мой батальон, случайно оказавшимися в районе границы. Естественно, все эти части погибли, обеспечив, тем не менее самое важное - время на мобилизацию и подготовку обороны. Подавив их сопротивление, иорданцы попытались отрезать и захватить Иерусалим на юге и нанести удар в центре в направлении Тулькарема с целью в дальнейшем выйти к морю и разрезать Израиль на две половины.
   Им удалось таки ненадолго отрезать Иерусалим от центра, но и только. На западе вторая группировка сумела продвинуться только до Ариэля, как раз там, где я вышел к своим. Там они были остановлены встречным боем мобилизованными подразделениями. Ну а на следующий день помехи сильно ослабли и в дело вступила авиация...
   Офицер подошел к двери и обернулся ко мне:
   - Ну, а раз ты себя хорошо чувствуешь - принимай гостей.
   Он открыл дверь и в проеме я увидел заплаканное лицо жены...
   
   
   12/2009
   Конец.

Источник

Молодой опер приехал в отпуск к родственникам в маленький городок. Вечером за столом, когда все прочие темы разговора были исчерпаны, речь зашла о приведениях. Опер заявил, что всё это чушь и в подтверждение своих слов выразил готовность (если девушка его попросит) сходить в полночь на кладбище.
Та попросила  и в 23.45 он пошёл.
Ровно в полночь, стоя в воротах кладбища, понял, что не всё так просто, как казалось дома. Всё же преодолев страх, он медленно двинулся вперёд по аллее за веткой дуба  заранее оговорёнными доказательством похода.
Внезапно откуда-то, как бы снизу, донеслись шорохи и голоса. Всё, на что хватило героя  забиться в уголок и замереть. Но через несколько минут опер понял, что здесь собрались отнюдь не восставшие из могил покойники, а как раз его подопечные  криминальный элемент. Ещё через пару минут он разобрался, что на сходке обсуждается вопрос о нарушении воровского закона. Судилище длилось недолго, через несколько минут раздался выстрел. После этого опер принял меры. Замогильным голосом (в смысле  из-за могильной плиты) он спросил: «Кто нарушает мой покой?!...» - и немного приподнялся  и всё затихло.
На месте происшествия лейтенант обнаружил револьвер, одного застреленного вора и ещё одного живого, но в глубоком обмороке. Вызвал милицию. К утру нашли ещё одного участника сходки: убегая в панике, он свалился в канаву и сломал себе ногу.
В официальном рапорте, который потом подшили в дело, опер, конечно, соврал, что: услышав выстрел, он кричал, как положено: «Стой, руки вверх!».

5+